Саша Бес(t) - стало совсем, совсем недавно... До этого было Саша Бес...

К ДНЮ ПОБЕДЫ


Сегодня гвоздики, как символ победы

На мрамор опустит сынишка рукой.

В свободной России мы помним все беды,

Которые нам принесли за собой



Несметные полчища, свастику славя,

Позорной, бессмысленной, страшной войной.

Герой, мы вовеки тебя не оставим,

Мы помним о правде – гордимся тобой.



Пустые призывы с трибун, возрожденье

Времен полицаев - в России лишь лай

Святую отвагу не ввергнуть в забвенье

Ей памятник вечный имеется – май!



Народная гордость не будет забыта,

Мы жизнью обязаны вам на века.

Земля славянина вся кровью залита,

Но жизнь полноводная, будто река.



Спасибо родные, преклоним колени,

Вам слава, и память всем павшим в бою.

Как будто скользнули в толпе и их тени

Бессмертны, их подвигам славу пою.

Здравствуй, Каин...

Алексей Порошин

Здравствуй, Каин, не кручинься, милый брат,
Мы опять с тобой вдвоём, но рай нам тесен.
Говоришь, не помогает папин блат,
И тоскливы все мотивы здешних песен?
Я уже подзабываю ваш язык,
И обычаи у нас совсем другие.
А мотивы? Да, пожалуй, я привык.
Да ну что ты, ну, какая ностальгия!
А чего же ты хотел от этих лиц?
Улыбайся и смотри невозмутимо!
Здесь, конечно же, не жалуют убийц,
Но относятся, поверь, вполне терпимо.
Не рассчитывай на славу и почёт,
Даже здесь в почёте то, что подороже,
Только время как-то странно здесь течёт –
Кто-то раньше прибывает, кто-то позже.
Где-то в физике случился перебор,
И с тех пор века короче, чем минуты.
Тут недавно сокрушался старый Бор,
Говорил, что что-то в квантах перепутал.
Тут и Дарвин, и Эйнштейн, и Резерфорд.
Как не знаешь? Ах, ну да, ты умер раньше!
Только Дед наш не выносит этих морд,
А на Дарвина орал, что тот обманщик.
Здесь всё то же – от святош до воротил.
Разберёшься – продвигаться будешь шустро.
Вот, недавно Заратустра говорил…
Да, хотя… Пошёл он к чёрту, Заратустра.
Что Закон? Конечно, был! Да вышел весь.
Ты смеёшься? От таких, как ты, злодеев.
Глянь-ка - Гитлер. Только к Гитлеру не лезь,
Он на дух не переносит иудеев.
Может выпьем? За разбитые мечты.
Нет, по водочке, вино даёт сонливость.
Справедливость?!!! Каин, кто бы, но не ты!
Ты ведь сам и породил несправедливость!
Как тут будет? Точно так, как ты привык.
Не надейся, даже здесь не будет чуда.
Вишь, плетётся. Прокусил в петле язык.
И молчит с тех пор.
Праправнук твой.
Иуда.

Письмо маме в никуда


Автор: Алексей Порошин


Ма, ты снилась мне сегодня.
Так тепло…
Будто в детстве – беззаботность и покой.
Словно время навсегда не отсекло
Ваши жизни беспощадною рукой.
Испекли в костре картошку как тогда,
Квас домашний – чуть с кислинкой и хмельной…
Ты красива и, как прежде, молода
И зовёшься не вдовою, а женой…

Память-память…Сохранить бы каждый бит…
Как со Светкой целовался за крыльцом,))
Не жалея, что под вечер буду бит,
Благородству научаемый отцом…
Как на льдинах мы тонули по весне
И встречали свой рассвет на выпускном…

Мы увиделись, родная…
Пусть во сне.
Буду жить теперь неделю этим сном.
В горле ком от этих грустных ясных глаз,
И предательски слеза туманит взгляд…
Знаешь, ма, я скоро стану старше вас.
Если стану…
Кто там знает весь расклад...

Ты прости меня, родная, не кори
Что нескромен и несдержан…Не со зла.
И на кладбище я не был года три,
Всё какие-то проблемы да дела…
Не казни меня, родная, за грехи
Их и так мне бесконечно искупать…
Не поверишь, я теперь пишу стихи.
Есть читатели. Ну, где-то двадцать пять.
Каждый день свою зарубку на часах
Оставляет…
Все зазубрены года…
Серебра – полным-полно. Но в волосах.
А в карманах так же пусто, как всегда.
На работе всё в порядке. И в семье.
Да и дети оперились. Молодёжь…
Скажут – умер – ерунда, не верь молве!
Буду жив!
Покуда ты не позовёшь…

Алиса


Автор: Алексей Порошин


Алиса застряла в плену мирка размером с каминный зал,
Где всё наизнанку – кто прав, кто лев – поди, разбери сейчас.
А зеркало продали с молотка, закрыли портал назад,
В отсутствие сказочных королев слезинки текут из глаз.
Изнанка души – не атлас, не креп, болит, как большой нарыв,
Как старые раны в груди у Че, которых не меньше ста.
Алиса рыдает и крошит хлеб в раскрытую пасть норы,
А надо б капусты, хотя, зачем? Нора всё равно пуста.
Развесил улыбки Чеширский кот на старый рододендрон,
И нет ни людей, ни идей, ни ид, ни звуков, ни снов, ни зги,
Отсутствует главный, и чёрный ход захлопнулся с двух сторон.
И воздух холодный слегка бодрит, проветривая мозги.
Но в худеньком тельце не хватит сил покинуть зеркальный плен.
А нужен не шаг, а скачок, прыжок, прорыв, перелом, удар…
……………………………..
Нам включат рассвет, я уже просил. Ты выйдешь из этих стен.
Ты скоро проснёшься, не плачь, дружок. Обычный ночной кошмар.

Триптих Иуды
Геннадий Нейман


Глупо спорить с судьбой

Глупо спорить с судьбой.
Рок и фатум извечно в законе,
и фортуна по жизни моей не бывала подружкой.
Положил я гадалке монеты в сухие ладони,
да вина из баклаги налил в запыленную кружку.
Ворожея пророчила войны, погромы, напасти -
знать, на старости лет разучилась гадать по-иному:
на потертый платок выпадали всё черные масти,
обещая суму да тюрьму, да дорогу из дому.
Покатились монеты из рук по истоптаной глине,
ворожея стояла, как идол, лицом каменея -
словно я в самых страшных грехах перед нею повинен,
словно тем, что живу - я уже виноват перед нею.
И пошел я в кабак. И напился там зло и тоскливо,
все надеялся - может быть, карты напутали что-то....

...Оставалось лет семь до засохшей на склоне оливы
рыжекудрому парню, ушедшему из Кариота.



Мать

Пришли и сказали:
"Сын твой, за тридцать сиклей
или динариев...
Точно не знаем, но умер.
То ли его на крест, то ли сам - на осину..."

А в доме мал-мала меньше, кручусь до сумерек,
до упаду. Муж бездельник
и пьяница - должен всему Кариоту,
вечно без денег,
всегда без работы...
Одна надежа - на сына,
на старшего - вырос и умным,
и сильным.
И вот, то ли его на крест, то ли - сам на осину...
А ведь говорила:
"Cыночек, милый,
куда же ты с этим нищим?
Что тебе - дома мало?
Места под крышей?
Пусть даже прохудившейся -
ну так починим..."

Сказали: "Даже не знаем, где схоронили..."

Маленький был - рыжий, забавный,
проныра.
Упал с обрыва - ножку поранил,
плакал - "Mама, так больно!"
А я шутила - "До свадьбы залечим..."
И вот - то ли его на крест, то ли...
Нечем....нечем....
нечем дышать...
Жизнь свою в щепки кроша,
ты и не думал о маме, мальчик.
Вой по-собачьи,
псиной
скули над непутевым сыном...
То ли на крест его, то ли сам - на осину.

А может, все это сплетня?
Вернется через неделю,
смеясь: "Мама, это все глупые сказки
на Пасху.
Ты к старости стала
доверчива да плаксива.
Какие осины под Ершалаимом? -
Оливы..."


Истлела жизнь

Истлела жизнь.
Взлетела в небеса
комочком пара над людскою кашей.
Ты выбрал сам. Я тоже выбрал сам.
Один гончар лепил нам эти чаши.
Я не святой, не ангел, не пророк
и не стремлюсь ни в дьяволы, ни в боги.
Да если б в смерти был какой-то прок -
я сам себя распял бы у дороги.
Взгляни, Учитель - это ради них
идешь на крест, и незлобив, и кроток?
Для тех, кто выл "распни его, распни"
на площади десятком сотен глоток?
Я знаю - завтра ученичья рать
рассеется среди простого люда,
пойдет по городам и весям врать,
как продавал Учителя Иуда -
когда ведется подлая игра,
меняют знаки небыли и были...
--------------------------
Ты мне сказал - "Иуда, нам пора",
и мы с тобою вечность пригубили.
Ты мне сказал - "Тебе я верю, брат".
А я ответил - "Я с тобою, ребе".
И принял камнем в тысячу карат
кусочек хлеба.
Мой злосчастный жребий.

[b]Моление о чаше[/b]
Геннадий Нейман


Знаешь, папа, так тихо в рощице.
Ни зверей кругом, ни людей.
Мне совсем умирать не хочется,
даже ради твоих идей.
Ну не звали б меня учителем -
был бы плотник, пастух, рыбак...
Папа!
Можно не так...мучительно?
Или лучше - совсем никак?
Да скрутил бы ты в небе дулю им,
откровением для властей.
Ты ж меня не спросил - хочу ли я
жизнь заканчивать на кресте.
Милосердия мне бы, толику -
нож под сердце, в кувшине яд,
как представлю - в печенках колики
и озноб с головы до пят,
и душа, словно заяц, мечется -
перепугана и проста.
Извини...я - сын человеческий
от рождения до креста.
С чем сравню эту жизнь? Да с ветошью -
руки вытер и сжег в печи...
А Иуда два дня не ест уже
и неделю уже - молчит.
Плохо, папа, ты это выдумал,
хоть на выдумку и мастак.
Может, ты их простишь? Без выкупа?
Просто так?...

Допрос
Геннадий Нейман

Боги, что же вина так мало?
Впрочем...суд, приговор и -
лягу.
Эй, вы, дети степных шакалов,
приведите того бродягу.
Отпустил бы тебя, бездельник,
ты юродивый - видит небо,
ни почета с тебя, ни денег,
только, знаешь ли, есть проблема.
Каиафа, старик упрямый,
(между нами - большой зануда)
говорит -
ты поносишь храмы,
говорит -
ты разносишь смуту.
Да какая, к Харону, вера?
Вечно лезете в зад без мыла.
Вот распнем тебя - для примера,
чтоб другим неповадно было.
Овцы топчут сухую землю,
Гриф жрет мясо - но только падаль.
Я своих богов не приемлю
И чужих мне даром не надо.
Что ж ты выбрал в друзья Иуду?...
Ладно.
Хватит с меня допроса.
Завтра праздник у вас, как будто?
Так и быть, отпущу, философ.
Стража!
Всыпать ему горячих,
Чтоб надолго осталась память!
Завтра зайцем домой поскачет,
милость кесаря будет славить...
***
...Сколько минуло зим и весен.
Вы за что так караете, боги?
Все мне снится нагой философ,
крест роняющий в пыль дороги.
Сердце в ребра -
больней и чаще,
темнота впереди -
бездонней,
еженощно к проклятой чаше
подношу я свои ладони.
Воронье над холмами стаей,
старый талес в потеках крови.
Не его - а меня толкает
солдатня остриями копий.
Вою -
раб у пустой могилы,
доведенный судьбой до края...

кто б ты ни был - за что караешь?
Не казни.
Отпусти.
Помилуй.

АЛЬБЕРТ ЗАБОРЦЕВ

…ЗА ПАПУ !

В Архангельске старинном, деревянном,
Где из сосны причалы, тротуар,
Спалил в бомбежку многие дома в нем
От зажигалок вспыхнувший пожар.

… Февраль 47-й-послевоенный.
В Архангельске суровая зима.
И целый гарнизон военнопленных
К нам прибыл строить новые дома.

Мы снег сгребаем. Разгорелись лица.
Двор школьный убирать припало нам.
А мимо нас конвой проводит фрицев.
Охрана — девушки. Мужчин взяла война…

И тут весь 5-й “А“ в немом согласьи,
Все 35 голодных сорванцов,
Рванулись мстить фашистской гнусной мрази
За павших старших братов и отцов.

В атаку! Смерть эсэсовцам, гестапу!-
Орали мы сквозь слезы, на бегу.
За Родину! За Сталина!… За ПАПУ!!!
Огонь! Огонь по лютому врагу!

Обмотанные женскими платками,
Смотрелись фрицы жалко и смешно.
А в них летело твердое, как камень,
Мороженное конское г****.

А в морды градом сыпались ледышки,
И разлетались вдребезги пенсне.
Вдруг, “Лиген!*“ — закричали конвоирши,
И вся колонна – рухнула на снег…

Директор школы нас срамил… Куда там…
Про гуманизм какой-то говорил…
Нас было тридцать пять мальчишек в пятом.
С войны вернулись папы -
к шестерым.

Антон Палыч Чехов однажды заметил,
что умный любит учиться, а дурак учить.
Скольких дураков в своей жизни я встретил,
мне давно пора уже орден получить.
Дураки обожают собираться в стаю,
впереди главный -- во всей красе.
В детстве я думал, что однажды встану,
а дураков нету -- улетели все!
Ах, детские сны мои, какая ошибка,
в каких облаках я по глупости витал!
У природы на устах коварная улыбка,
видимо, чего-то я не рассчитал.
А умный в одиночестве гуляет кругами,
он ценит одиночество превыше всего.
И его так просто взять голыми руками,
скоро их повыловят всех до одного.
Когда ж их всех повыловят, настанет эпоха,
которую не выдумать и не описать.
С умным -- хлопотно, с дураком -- плохо.
Нужно что-то среднее, да где ж его взять?
Дураком быть выгодно, да очень не хочется.
Умным очень хочется, да кончится битьем...
У природы на устах коварные пророчества.
Но может быть, когда-нибудь к среднему придем?
(Б.Окуджава)
+ + +
Не уделяй мне много времени,
вопросов мне не задавай.
Глазами добрыми и верными
руки моей не задевай.
Не проходи весной по лужицам,
по следу следа моего.
Я знаю — снова не получится
из этой встречи ничего.
Ты думаешь, что я из гордости
хожу, с тобою не дружу?
Я не из гордости — из горести
так прямо голову держу.
+ + +
Эспрессо. Упрямая чёлка. Тени.
Щелчок зажигалки. Затяжка-вдох,
И девочка-дождь на чужих коленях
Любви по часам подведёт итог.


Она бы могла увести "как надо",
Как пса, на коротеньком поводке,
Оставив на шее следы помады,
И смятые трусики в пиджаке...


Но где-то, в похожем на этот, мире,
Ещё без девиза: "Мужчины — сво..."
Наводит порядок в пустой квартире,
Баюкает дочку и ждёт его.


Такая же дура, с тоской во взгляде...
И тоже — любовь. Восемнадцать лет...
А девочка-дождик не при помаде...
У каждого свой аморалитет...

Вечер падал в закат…фиолетово дыбилось небо.
Город жил, как всегда, безразличием полня ряды.
Возле входа в Пассаж сиротливо выпрашивал хлеба
Исхудавший мальчишка, с глазами небесной воды.

Все спешили войти, а его не впускала охрана.
Он затравленно жался к теплу приоткрытых дверей.
За какие провинности, Боже, случилось так рано,
Оказаться ему, как зайчонку, в разгуле зверей?

Он с рожденья не знал кто отец, мать с утра колобродит,
Два упитых хмыря на диване играли в буру,
Третий, ласковый вроде и даже прикинут по моде,
Всё сажал на колени, другую затеяв игру.

А мальчишка и рад – хоть такая, а всё-таки ласка,
И дышала в затылок, сбиваясь на выкрики пасть.
Он терпел и молчал, только щёки багровила краска,
И хмыри ухмылялись: «Серёжка – червивая масть…»

А маманя смеялась, спьяна разукрасившись в шутку.
По загривку с размаху, колючим коленом под зад:
«Вот, рожала мальчишку, а глянь, родила проститутку!
Ноги в руки, щенок! Не мелькай, как заноза в глазах!»

Натянув сапоги, из резины, воняющей гнилью,
На немытые ноги в протухших дырявых носках,
И сиреневый свитер, изжёванный молью и пылью,
Сверху рваную куртку с названием: «Здравствуй, тоска!»,

Он ушёл в полумрак, по-щенячьи скуля по дороге,
В неприветливый город, другим раздающий дары,
А к подранкам, таким, как Серёжка, бесчувственно строгий.
В нём иные законы. Здесь правила жёсткой игры.

Был декабрь, как декабрь. Новогодние искры в витринах,
Под ногами скрипел, лишь мгновенье не тая, снежок
Пробирался из луж, стекленеющих льдисто, на спину,
Через мокрые ноги озноб и колючками жёг.

Комом в горле застыла от зависти горькой обида –
Вон, мальчишкам другим и тепло и подарков навал.
А ему ничего! Лишь старик затрапезного вида,
Полкармана огрызков каких-то, шутя насовал.

Из дверей , как из рая, запретного грязным и нищим,
Плыл дурманящий запах еды, ныл желудок до спазм,
Хлюпал снег в сапогах , холодило икру голенище,
Заходился истерикой в джипе подъехавшем джаз.

Стих мотор. Джаз увял. Горделиво бибикнув сигналкой,
Подмигнули мальчишке заманчиво фары авто.
Вышел дядька суровый. Серёжке подумалось: «Жалко…
Мне б такого папаню…» Тот шел, спрятав руки в пальто.

И спокойно прошёл… Тёплым ветром пахнуло мгновенье,
И с ленивым шипеньем отрезали двери мечту.
А Серёжка молился… слова, как прозрачные тени,
От мальчишеских губ отрываясь, неслись в высоту.

Он просил не игрушек, не телу больному здоровья.
В перепутанных мыслях нелепо рождался запрос.
(Вы не знаете правды, вы просто не плакали кровью!)
Для мальчишьей молитвы единственный Бог – дед Мороз.

Он ведь сказочный Бог. И подарки его надзаконны,
В этот раз , как всегда, поплутав, адресата нашли –
Зашипев по-кошачьи, отъехала с жалобным звоном
Дверь. Рука вверх ладонью, и коротко слово: «Пошли!»

И послушно запрыгнула в руку чужую ладошка,
Вся в чумазых разводах, согрелась в холёном тепле.
Семенили вприпрыжку с ботинками рядом сапожки
И счастливей Серёжки ребёнка не видеть земле.

Продавщицы тащили, спеша, в упаковках одежду,
Он пил чай в тонкой кружке, ел с сырным суфле бутерброд.
Словно жил и не жил, а болтался в невызревшем «между»,
И боялся до слёз одного – это сон... вдруг пройдёт.

Всё, что в сердце вскипало, рвануло фонтаном наружу,
Он ревел и отчаянно, с детским надрывом, в пылу,
Рассказал о себе всё, что знал, даже то, что не нужно,
глядя дядьке в глаза, как котёнок вцепившись в полу.

Он смотрел на лицо полубога с иконы старинной,
И надежда дрожала: «ты тот, кого столько ищу»…
И, когда полубог вдруг сказал: «Хочешь, будешь мне сыном?»
Он секунды не думая, вскрикнул: «Конечно, хочу!»

Пахло кожей в салоне, кондишен настроен на «жарко»
От приборной доски синевато подсвечена ночь,
Увозила Серёжку в загадочный мир иномарка.
Холод спрятался в сумрак, и боль тихо спятилась прочь...

Сколько было потом и хлопот и разорванных нервов,
Он, наивный не знал. Новым счастьем наполнился он.
И не видел, как мать, разливаясь обиженной стервой,
За него попросила, как будто за вещь миллион.

И не слышал, как папа жене говорил: «Бог с ней, Маша!
Не суди ты её! В каждой жизни отрыжка судьбы.
Пусть и больше берёт, лишь бы только Серёжка стал нашим!
По-иному, поверь, правде в этом вертепе не быть!»

И отмытый с любовью, в кудряшках, жил сын полубога,
Под подушкой упрятав открытку – на ней дед Мороз,
Каждый вечер ложась, и стесняясь привычки немного,
Целовал дед Мороза в его раскрасневшийся нос.

И плескалась вода невесомой небесной лазури
В потеплевших от счастья глазах. Цвёл улыбкою рот…
Город жил, как всегда, веселясь и шалея до дури.
Вечер рвал фейерверк. Жизнь стекала теплом в Новый год.

Николай Туманов

она училась чувствовать наизусть...
Ник Туманов

я был случайным гостем в её мирах… мальчик прохожий, жаждущий карнавала,
из тех, которым любовь – не любовь – игра, и даже мира, что завоёван, мало.
не замечая счастья в её глазах, я пил рассвет из раскрытых её ладоней,
она хотела ветер пересказать и как в полях серебристых резвятся кони…
а я, считая бредом её слова, хватал под мышки, кружил, и ронял на травы,
и падал рядом, стараясь исцеловать всё, что присвоил сам по святому праву.

она пыталась прятаться от людей, которым, в общем и целом была ненужной,
и привыкала внутрь себя глядеть, и оттого становилась светлей снаружи.
она училась чувствовать наизусть, не по наитию даже, скорее кожей,
ей почему-то проще давались грусть и боль, которую вытерпеть невозможно.
она умела кутаться в тишину, любить фиалки и, просыпаясь утром,
бежать нагой к открытому в мир окну и вылетать в него, к небу взмывая круто.

вот так однажды, выпорхнув, как всегда, она рванула ввысь, не щадя усилий,
и не вернулась больше…

а я гадал –
наверно ангелы божьи не отпустили…

Ты звала не меня...
Ник Туманов
...быть ребёнком – такое горе!.. я просил, я упрямо спорил… и меня отпустили к морю - сколько можно жить под замком?
...в этот пальмовый рай в ламбадах, где с рассвета на сердце радость, где себя ощущать не надо глупым маменькиным сынком…
...ночь легонько мазнула сажей – сразу утро – не спал я даже – босиком по пустому пляжу, где пока так немного тел…
...это праздник!.. рассвет так светел!.. я с макушки до пяток в лете… потому и тебя я встретил, что так долго тебя хотел…
...мы носились на водных лыжах, мы с тобой становились ближе, а когда соком лайма выжат, падал вечер на сонный пляж,
...на танцполе мы рвали нервы, мне казалось, что я твой первый… ты смеялась открыто, стервой, говорила: «Хоть день, но наш!»
...ты смешные играла роли, но какой-то неясной болью набегала слезинка соли, и делила нас пополам…
...я тогда ревновал сторицей, я смотрел на мужские лица, ненавидя крутые мышцы и шептал: «Я порву вас в хлам!»…

...две недели жары мальтийской… мы с тобою купались в риске… мы с тобой становились близки, мы сливались - всё шло к тому…
...рвался вечер «Раммштайном» в тело, ты кричала… ты что-то пела и машина твоя летела, светом фар протыкая тьму.
...я смотрел – завиток за ушком…
....................................................
...грохот… душит меня подушка, а твоя – пропищав хлопушкой – не сработала – просто брак…
...и с размаху машина - в стену… и кровавый фонтан из вены… а потом пустота, наверно… и повязкой кровавой - мрак…
....................................................
...нас настиг раздражённый идол… где-то мы оступились видно, или стало чертям обидно - захотелось - любви назло…
...но, когда возвратились звуки, выли больно сирены-муки и какие-то визги, стуки – вырезали тебя пилой…
...этот грохот вонзался в уши – бейся, уши заткни, но слушай – улетают на небо души, не долюблены, всё равно…
...боль врывалась протяжным стоном, я хотел завиток твой тронуть… мне всё чудилось просто сон и... скоро будет финал кино...
...я тебя и не знал ведь толком, и теперь собирал осколки, подвывал одиноким волком, выгорая тоской внутри…
...я болел, я ругался матом, я пугал тишину палаты но, сегодня, когда спала ты, вдруг услышал твой бред: «Марииии…
...не бросай меня, дай мне руку…» в сердце ревность рванулась мукой, я б убил её, эту суку, что тебя у меня крадёт!
...ты звала не меня, но всё же, я молил: «Сделай так, о Боже, чтобы этот ребёнок ожил, пусть не мне… только пусть живёт!
...нет на свете её дороже… я прошу тебя, правый Боже, пусть с другим, пусть с другой, как сможешь… я ведь знаю – ты сможешь, нууу!..
...неужели так Богу нужно, чтобы в глаз её полукружия проникал этот мёртвый ужас, жёсткой лапой тянул ко дну?»

...то ль проклятьем...
то ль Божьим именем...
но у смерти тебя я выменял...

Саша Бесt

Кукла по имени Май


Взгляд исподлобья: так сложно и просто.
Летом болеет Зима.
Ты вдруг спросила: «А станет ли взрослой
Кукла по имени Май?»

Ветер ответил: «Ты Бездну послушай.
Слышишь, как сладко поет?
Если подаришь ей сердце и душу,
Кукла твоя оживет»

Смерть – лишь видение.
Маски наденем мы
Будем ткать Миражи.
В это мгновение
Мастер Забвения
Куклам подарит Жизнь.

Ты улыбнулась: «Что может быть лучше
Блеска в стеклянных глазах…
Если ты просишь лишь сердце и душу
Как я могу отказать?»

Мир не изменится, только вот после
Смерти наступит Зима.
Миг, когда станет действительно взрослым
Мальчик по имени Май.

Смерть – лишь видение.
Маски наденем мы
Будем ткать Миражи.
В это мгновение
Мастер Забвения
Куклам подарит Жизнь.

МЕЖДУ НАМИ
САША БЕС(t)

ТЫСЯЧА ЛЕТ БЕЗ НАРКОЗА КОФЕЙНОЙ ТЬМЫ...

Тысяча лет без наркоза кофейной тьмы
Сытые мыши, давясь, препарируют свечи
Нечем дышать... да и чувствовать, вроде бы, нечем
Думаю, как бы все это с себя поскорее смыть

Тысяча лет... но не время всему виной
Ждать полсекунды до крика, до взрыва, до свиста
Так же стремиться взлететь, как душа басиста
В звездную россыпь. Но только какой ценой?

Свет преломился в расширенных тьмой глазах
Спросишь: «Такое бывает?» Отвечу: «Бывает»
Солнце не умерло, просто оно заживает
Что с этим делать ты можешь придумать сам

Тысяча лет без наркоза кофейной тьмы
В тысяча первый рассвет и душою и телом
Я вспоминаю тебя невзначай, между делом,
Думая, как бы все это с себя поскорее смыть

«Я принесу тебе живой воды и принесу тебе живой еды»
Веня Д'ркин

В заколдованной сказке все так же прохладно и сыро.
В перекошенном временем Замке пленительно - пусто.
А сценарий забыт или просто... неправильно сыгран.
Что за сказка, в которой неправильно сыграны чувства?

Что за автор, который вычеркивал снова и снова?
Как исправить те роли, которые нас выбирают?
Куклы знают: В начале был Бог, а потом уже - Слово.
Бог сказал: «Дайте кукол, которые лучше играют!»

Я надену корону. Вздохнув, прогуляюсь по залам.
Всех поломанных птиц рассажу по безжизненным веткам.
И немая тоска, что столетьями души терзала
Заскулит и отправится в самую дальнюю клетку.

Сто шагов в темноту, а, затем, до упора налево.
- Что вам надо?! - спросил у дверей заколдованный рыцарь
Он взглянул на меня, и глаза перестали искриться.
- Здесь живая вода и еда для моей королевы.

РИТА
Саша Бес(t)
Восемь жизней назад ты пришла: «Кабальеро, сыграем?
В карты, в дружбу, в любовь или в верность на 10 минут?
Наша встреча для вас будет адом... а, может быть, раем...
Вот вам пряник, сеньор... или вы выбираете кнут?»

- Как могу отказать, сеньорита, коль женщина просит
Что поставим на кон?
- Мой сеньор, с меня нечего брать.
Восемь жизней подряд за тебя умирал в двадцать восемь
Восемь жизней подряд ты все так же хотела сыграть

- Надоело в бреду засыпать и в бреду просыпаться
Я не кукла, пойми, а в людей не пристало играть
Я, возможно, устал каждый раз за тебя заступаться
Я, возможно, устал каждый раз за тебя умирать

Подняла на меня изумительно-черные очи
- Вот в чем дело, Диего, - сказала вдруг нежно, любя -
Поиграем в другую игру... а в конце, если хочешь...
Хочешь, в этот раз Рита, мой милый, умрет за тебя?

Саша Бес(t)***

- До рая? По лестнице вниз босиком по иконам.
А после девятого круга - до гроба Иуды
Не можете следовать нашим Священным законам?
Что ж, можно и в обуви, коли, боитесь простуды.

Да, люди такие, что хочется в них... затеряться.
Исчезнуть, уснуть или просто надолго забыться.
Ведь мне через жизнь тоже будет _почти что семнадцать_
Как завтра тебе так же стукнет _без двух минут тридцать_

И много ли надо, что б мир в тот же миг на осколки,
Проехав до паперти сорок четвертую милю.
И, если ты волк, я, конечно, охотник на волка
А значит, лишь пуля под сердце убьет аритмию

И небо отдастся во власть чудотворного танца...
- А... можно не в рай? Мне куда-нибудь... чтобы попроще.
- До ада? По лестнице вниз до крылатого старца
А после девятого круга - до Ангельской рощи.

Саша Бес(t)

***
В тот век, когда небо хлестало плетьми
И тучи вязало крылатыми спицами.
Все птицы мечтали, что станут людьми,
А люди мечтали, что вырастут птицами.

Но в день, когда небо осело на лёд,
И камни на сердце небесном растаяли.
Все люди вдруг кинулись в первый полёт
И ночь бороздили пернатыми стаями.

Но утром они вдруг попадали вниз
Такими бескрылыми, странными, голыми
Корили себя за проклятый каприз
И бились о камни, хватались за головы

А небо звало всех крылатых детьми
Их судьбы вязало огромными спицами.
- Поэтому птицы не стали людьми?
- Нет-нет, это люди не выросли птицами.

Саша Бес (t)

***
- Мама, скажи - это ангел? Но серые крылья...
Разве у ангелов крылья не белые, мама?
- Может, родной мой, они припорошены пылью?
- Мама, он смотрит с тоской на оконную раму...

- Спи, дорогой мой, он ангел далекой дороги.
В крыльях немного песка от полуночной трассы.
Спи, мой хороший, давай мы укутаем ноги
Бежевым пледом с конями различных окрасок.

- Мама, скажи мне, а ангелов кто-нибудь метит?
Мой серый ангел со шрамом на тонких запястьях
Я бы спросил у него, но... а вдруг он ответит?
- Видно, поранился там, где искал тебе счастье.

Страшно заснуть, ведь проснуться намного страшнее.
В доме сегодня от ангелов слишком... тревожно.
Так непривычно-далек шелест крыл в тишине и...
- Можно чуть-чуть полежать?
- Ну, конечно же, можно.

Ангел вздохнул, отряхнул свои серые крылья.
Вышел в окно, как иные выходят за смертью.
Может быть, правда, они припорошены пылью?
Может быть, правда, случается чудо на свете?

СЛОМАННЫЕ КОШКИ

Саша Бес(t)


Кошка случайно сломалась...возьми - почини.
Или... и эту на кладбище сломанных кошек?
Что же ты плачешь? ТЕБЯ я люблю! Я не брошу!!!
... снова обрезана жизни духовная нить.

Ты разрешишь полежать у тебя на груди?
Там что-то тикает так неразборчиво - сложно.
Что-то внутри... Я потрогаю? Можно? Ведь можно?
Или... сломается? Ах, мне ведь надо идти!

Только скажи - ты же можешь здесь все изменить?
Ты ремонтировал кукол, качели, сапожки...
Просто мне страшно, а вдруг я как все эти кошки...
Завтра сломаюсь... а ты не захочешь чинить.

СашаЧ. Нажимай и входи

Спам,
всюду спам,
мой мыслехлам
в голове по углам-
разделить бы его пополам.
Но
так давно
мы не одно;
нам оно всё-равно -
у людей же так быть не должно.
Я параллель,
ты параллель.
Мало тем, много дел,
и растет между нами пробел.
Хмель
прямо в цель,
и на постель:
заполняет пробел схватка двух механических тел.
Но
мы заменим сердце кнопками в груди:
нажимай и входи;
заодно
раздадим остатки душ за пол-цены:
всё-равно не нужны.

отличный стих!

Верни

Генчикмахер Марина

За страстью - налево; к лавровым венкам - направо.
А я - по центральной, по средней, избитой тропке -
Страстей я боялась, не жаждала громкой славы:
Мне счастья хотелось в красивой большой коробке.

А там, у прилавка, как водится - шум и давка,
А весь дефицит лишь тому, кто умеет драться.
Давали без списка; ведь список - за правкой - правка.
Давали без выбора: ткнули на что-то пальцем.

Я горько рыдала: "О Господи, ты же видишь!
Оно - не мое!" А в доставшейся мне картонке
Доверчиво куксилось счастье - смешной подкидыш...
Ну как быть с ребенком, не думая о ребенке?

Сплошной хоровод: погремушки, разводы манки,
Восторги и страх, овладевший моей душою:
А вдруг за ним явится спутавший списки ангел?
"Хозяин нашелся. Верни. Ведь оно чужое!"

Не передать мне состояние души, когда, вдруг, кто-то умирает....Тот за которого в ответе ты... Кто меньше и слабее, кто зависим... Ну почему же так бывает в жизни.... бывает в жизни...

Что скажешь?..


Автор: Алекс Фо (Призрак Гуманизма)

День шестой, разомлев, дотечёт из рук, воплощая Твой мудрый сон.
Продолжать не спеши – посмотри вокруг, загляни в тишину времён…
Что Ты скажешь, когда подведёшь итог через чёртову бездну лет?
Если каждый заявит, что тоже бог, научившись гасить Твой свет,
Если в пекле не хватит на всех котлов, если в душах взойдёт быльё,
И подобья Твои в миллиардах слов потеряют одно – Твоё,
Вера с ересью сплавятся в горький ком, пустотой миражей пьяня,
И доверчивый мир полетит щенком под колёса Седьмого Дня,
И вскипит от грехов наладонный рай, и захочется сжать кулак…
Что Ты скажешь, Создатель? Сейчас решай…
И делай
седьмой
шаг

Это песня... Я её слышала, но не могу найти её с музыкой...(запостила в СТИХИ)
Слова понравились....

Высота
муз. В. Хвойницкого
сл. С.Острового

Когда идешь по снежным гребням ты,

Когда по грудь ты входишь в облака,

Умей глядеть на землю с высоты!

Не смей глядеть на землю свысока!

Припев: Рассветом ты окутан или мглой,

Летишь ли ты, стоишь ли на скале,

Чем выше ты поднялся над землей -

Тем ты виднее людям на земле.

У неба нет ни лестниц, ни перил,

Лежит земля, лесами шевеля,

И, как бы ты над нею ни парил,

Она твой дом. Она твоя земля.

Припев.

Вот почему, достигнув той черты,

Где по вершине ходят облака -

Умей глядеть на землю с высоты!

Не смей глядеть на землю свысока!

Припев: Рассветом ты окутан или мглой,

Летишь ли ты, стоишь ли на скале,

Чем выше ты поднялся над землей -

Тем ты виднее людям на земле.

Ну и чтоб было немного повеселее

- И неимущим, и богатым,
Мы одинаково нужны, -
Сказал патологоанатом,
И вытер скальпель о штаны..."

ща - пороюсь в закромах - и тоже выудю ченить поприкольное

кавайный котик, пуфыстый


Автор: Ипполит Похлебкин


Довольный кот лежал на стуле,
сопел во сне;
и падал свет в объятья улиц,
как сонный снег.

Аня Маркина



Вот кто-то в жизни стал поэтом, а мне придется быть котом. Лежу, мурлыкаю при этом «гори-гори мой Кошкин дом», и у меня есть девять жизней, бери и делай все, шо хошь... Но атакуют репку шизни, что так хотелось в жизнях кош…
А было так.
В свободу верил, ведь сколько мыслей, сколько дел! Махнул, пока хозяин двери открыл, и малость недобдел – и побежал судьбе навстречу, забыв про сплин и тормоза – лови меня, осенний вечер, бросайся листьями в глаза… Айда знакомиться с друзьями: встречайте, котики, привет!
Но чу!.. За мной летел хозяин, орущий что-то там на «вет»… Какой-то дерганый, на взводе, кричал не ведомо о чем... Потом везли. Куда везете, состроив рожи кирпичем?..
Куда?!!
Не надо это делать!!! Не надо!… Вас бы так самих!… Ведь у меня же жизней - девять, и как мне в них теперь - без НИХ?!!
Но добрый врач мечту котовью одним движением пресек... Я помню: страшный скальпель с кровью, когда я понял – это все, осталось рыть в Catsanе ямки, и вся теперь, похоже, страсть…
Хозяин, капни валерьянки, чтоб мордой в мисочку упасть.